Ошо Раджниш

Автобиография духовно неправильного мистика

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Ошо часто спрашивали, почему он не напишет автобиографию или просто не расскажет о себе человеку, который смог бы создать биографический очерк о его жизни. Но Ошо только отмахивался и говорил, что важны вечные истины, а не газетные вырезки, которые принято называть «историей». Иногда он говорил, что его биографию легко восстановить по уже существующим книгам, по сотням томов опубликованных бесед и тысячам преобразившихся жизней тех людей, которые с ним соприкасались.

Но человеческий ум привык постигать события, рассматривая их в размеренном течении времени. Мы пытаемся найти какие-то рамки — это убеждает нас самих, будто мы понимаем «смысл» происходящего, особенно когда происходящее выглядит противоречивым, странным, необычным. И сейчас перед вами книга, которая означает, что пришло время установить некие рамки времени, которые помогут понять Ошо и его работу.

Десять лет миновало с тех пор, как, по словам его личного врача, Ошо приготовился покинуть тело, служившее ему в течение 59 лет, причем сделал это «так спокойно, словно собирал чемоданы перед поездкой за город на выходные». Эта автобиография просто не могла быть составлена раньше, так как ее появлению способствовали случившиеся после смерти Ошо глубокие перемены. С тех пор как он «собрал чемоданы и уехал за город», на свете появились Си-Эн-Эн и Интернет. Утопические идеи Ошо, о которых он так часто рассказывал — идеи о мире без границ, без делений на расы и религии, без половой дискриминации, — если и не стали еще действительностью, то, по меньшей мере, перестали казаться чем-то совершенно невероятным. Медитация — то, что, как неустанно повторял Ошо, лежит в основе его вести людям, — перестала быть загадочным и мистическим объектом интереса редких оригиналов. Мир признал ее потенциальное могущество, благотворное влияние и целительные свойства, избавляющие как от стресса, так и от раковых опухолей. Иными словами, хотя Ошо, безусловно, до сих пор опережает время, современные люди уже начали понимать уникальность его взглядов и идей.

Говоря более практическим языком, время и технологии позволили хранителям обильного свода работ Ошо перевести в электронную форму и распространить по миру в общей сложности более 5000 часов записей его лекций на английском языке и сотни книг, переведенных с хинди. Это означает, что теперь любой человек может за считанные секунды узнать, что в своих беседах Ошо повторил слово «медитация» 25 тысяч раз, а слово «любовь» — около 42 тысяч раз. Многие считают, что в 60-е годы этот мистик слишком много говорил о сексе, но слово «секс» и его производные встречаются в его выступлениях лишь 9300 раз — лишь в полтора раза чаще, чем упоминания о «политике» и «политиках».

Конечно, поиски тех случаев, когда Ошо говорил о своей собственной жизни, требуют человеческого интеллекта, которым компьютерные программы не обладают. Эта задача потребовала трех лет упорного труда. К тому же попытка составить автобиографию из доступных материалов — тех самых, которые соответствуют представлениям самого Ошо об относительной важности «истины» в сравнении с «фактом», а вечного с мимолетным, — требовала отчаянного желания сделать невозможное.

Вот лишь один пример: по окончании университета Ошо несколько лет преподавал философию. Ум, ориентированный на факты, немедленно наклеит ярлык «бывший профессор философии» — и на этом успокоится, полагая, будто уже понял нечто важное об Ошо. Но Ошо с тем же успехом мог бы быть башмачником или плотником. Важно не что он делал, а каким был. Мышление, интересующееся только фактами, стремится определять людей по роду их занятий, а не по внутренним свойствам, по достигнутым материальным успехам, а не прозрениям, которые те уносят с собой после смерти. Однако самого Ошо заботила именно категория «бытия», а не «действия» или «обладания». И тот, кто оценивает значимость внешних событий его жизни, опираясь на собственные представления о «делах» и «обретениях», непременно поймет Ошо превратно.

И все же, если отложить на время вечные истины, фактом остается то, что Ошо готовился не к башмачному или плотницкому делу, а к словесному выражению себя. Его друзья и враги единодушны в одном: говорил Ошо с необычайным красноречием, с удивительной проницательностью и чувством юмора. Если бы Ошо преподавал какую-либо последовательную философию, было бы вполне возможно — пожалуй, даже легко — подобрать «верные» слова, описывающие его жизнь. Но у него не было такой философии. Эта задача была бы выполнима, если бы он относился к какой-то традиции либо объявлял себя неким сверхъестественным вестником или пророком, явившимся такую традицию установить. Но ничто не может быть дальше от истины. Напротив, он постоянно подчеркивал, что не только не относит себя к определенной традиции, но и делает все возможное, чтобы его не опутали сетями, какой бы то ни было традиции после смерти.

Итак, слова этой книги не должны — да и не могут, по самой природе человека, который рассказывает в ней о себе, — считаться четким ответом на вопрос: «Кто такой Ошо?» Это скорее толчок к непрерывному стремлению рассмотреть подобный вопрос в контексте вечности и времени, «бытия» и «действия». В конце концов, Ошо сказал, что мы поймем, кто он, лишь, когда поймем, кто мы сами. Бросая нам этот вызов, он предлагает научиться на примере его жизни тому, чему мы сможем научиться, не забывая в то же время, что все это имеет смысл лишь в том случае, если основной целью обучения остается постижение самих себя.

Сарито Кэрол Нейман.